Говорят, мои предки пришли там, где я родилась 400 лет назад, убежав от войны, обложения налогом — ясаком и навязывания непонятной религии. Говорят, мои предки были одними из первых людей появившихся на севере планеты в эпоху мезолита. Говорят, когда пришли люди говорившие на саха, там уже стоял город из 600 домов. А возможно мой род произошел из древних яиц, которые только с развитием туризма стали известны. Но они расположены слишком далеко, чтобы начать подробно изучать истории их происхождения. Имя места предков сейчас никто не помнит или помнят по последним вариантам – Чэл Бураан, Хонуу (перевод: Живой Холм, Поле).

Если отказаться от обобщённых понятий и стандартных рамок традиционного повествования истории прошлого, то может появиться возможность приблизиться ко времени предков, через сопереживание их историй с более эмоциональной чуткостью и эмпатией. Можно подумать и поразмышлять каким был у них обычный день, что их заботило, какие имена носили, о чем рассказывали в песнях, перемещаясь с места на место, что чувствовали, когда происходили те или иные события… Такой способ сопереживания времени предков, возможно, для некоторых будет казаться «игрой воображения», либо как странная попытка переместить современное чувствование каких-то понятий и принципов в рамки другого временного контекста, которому были присуще другие ценности и смысловые категории.

Син биир биһиги бары киһи буолан төрөөбүппүт.
Син биир өбүгэлэрбит көҥүл олоҕу талан, сэрииттэн күрээн тиийбиттэрэ буолуо,
Син биир көҥүлгэ тардыһан ыраах хоту кытаанах дойдуга олохсуйбуттара буолуо.
Сахалыы ааҕар киһи үйэннэн харсытаан тиийбит үгэстэрбитин, сиэрбитин-туоммутун үөҕэн эрэбин диэн санаабыккытын көрдөһөбүн.
Ааспыт олох туһунан үксүн эр киһи эрэ аатыттан халбытыттан сылтаан, суруллубут остуоруйалары, үһүйэннэри, номохтору ааҕан, кыыс оҕо дьылҕатын киһи олус аһынар.
Онон бу кыра сурукпар эрэ кыратык этинэрбин көҥүллээн… ²

Биирдэ миэхэ төбөбөр мас киирбитэ толкуйдуурга  ³  — я тогда ходила на встречи по автофикшену и там мы обсуждали свою связь с историями предков, а именно с мамами, бабушками и их прабабушками. Я в то время задумалась, о том как места, которые мы знаем сегодня, не совсем те, которые были полвека назад.

Потому что хоть я и моя мама родились в местности, которое сейчас зовется Хонуу, но насколько помню, бабушка родилась в другом месте, а ее мама – моя прабабушка родилась в ??? а мама прабабушки вроде совсем из другого времени, где даже понятие места отличалось от того, что мы понимаем сегодня? Я себе представила как тембр голоса, манера как-то двигать руками при разговоре передавались от матери к дочери под разные песни и обстоятельства. И как-то я сижу уже здесь накопившая в себе определенный голос, взгляд, привычки, которые возможно были следствиями каких-то историй.

И так получилось, что моя родная бабушка одолжила у своей сестры книгу, где одна женщина из нашего рода исследовала наш род Элгис и написала диссертацию, где было очень подробно изучено история рода вплоть до конца 17 века по христианскому летоисчислению и как итог в приложении было прикреплено большое-большое на несколько страниц родословное древо. Тут мне стало интересно и я начала искать свою, простите, ветку, чтобы узнать, какое прабабушкино имя упоминается в родословной самой первой, то есть кто является матерью всех матерей. Но так сложилось, что написанное древо составлялось основываясь на архивные записи переписи людей, где упоминаются, в первую очередь мужчины, а потом, возможно имена женщин и детей, с которыми он жил. Поэтому было очень трудно найти женскую линию своего рода. Но впоследствии своего мини-расследования я наткнулась на ложную заметку на полях и вышла на Акулину Стручкову.

Акулина Стручкова, прабабушка моей тети, той сестры бабушки у которой она одолжила книгу. О ней в той книге было записано только то, что она была Стручковой по своему отцу, который был знатным купцом из Юсальского наслега, а выйдя замуж сменила фамилию на Черемхина. И покопавшись в книжках про Верхоянский улус я наткнулась на нынешнее названия места откуда она была родом, перед тем как переехала на алаас мужа – Дулгалаах. В большом интернете об этом месте пишут только как о месте, где часто поднимается вода и затапливает одноименное село. Что скорее является следствием изменения климата и таяния многолетней мерзлоты.

Некоторое время спустя, заметив несостыковки в расчетах, кто кому приходится женой/сестрой/матерью и поняв, что Акулина Стручкова не бабушка моей прабабушки, я потеряла мотивацию искать и копаться дальше. Наверно, из-за того, что история заканчивалась на моей прабабушке, я не знала ее маму и ее девичью фамилии и как будто уже не было вокруг меня людей, которые знали бы эту информацию. И во время пролистывание в интернете разных статей, лекций и страниц я  время от времени то и дело натыкалась на девушек и их истории, которые были родом примерно из тех мест и которые жили в то же время, что и настоящая «Акулина Стручкова». Узнав их истории, нередко посещала мысль, что возможно мы родственницы. Особенно если истории были вдохновляющими, где несмотря на тяготы и неприятности жизни Акулины Стручковы все равно выбирали свободу выбора и перемещения.

Одной из Акулин Стручковых для меня стала Маня Бучук. Мария Николаевна (Яковлевна) Ефимова осиротевшую в раннем возрасте, под свое воспитание приютила семья сына старшего брата отца Марии – Николай Борисович Васильев-Бучук. И с детства заметив ее талант и стремление познавать новое, ее дядя отправлял ее учиться сначала в Якутскую женскую гимназию, потом в Якутское реальное училище на учителя, затем в медико-хирургическую академию в г. Санкт-Петербург.

В начале прошлого века немногие люди могли себе позволить учебу в «центре». А на севере Якутии все еще сохранялся «традиционный» уклад жизни, где главной задачей женщины было родить большое потомство и забота о домашнем скоте. Маня Бучук вместе со своей подругой Марией Николаевой, приехав в большой город, по воспоминаниям современников сразу же включились в общественно-политическую активность. Так, они вместе продвигали идею открытия в Якутской области семинарии.

Об «индигенных» женщинах конца 19 – начала 20 века чаще можно найти соответствующие фотокартинки, где они стоят застывшие в самом нарядном одеянии либо в том что есть. И сами картинки часто подписываются по типу «Якутская богатая невеста, вид спереди» или просто «Ламутка и Юкагирка». Без имен и без особого описания. Из-за большого наличия таких картинок создаются ложные впечатления, которые подкрепляют какие-то нелепые стереотипы о времени, о культуре и жизни коренных народов.

Если задуматься о временах намного позже/раньше, сохранившаяся и передаваемая память, возможно, полностью не может передать ощущения и чувства. Сквозь память времен через легенды и рассказы до нас дошли некоторые истории девушек, которые перемещались по пространству не по своей воле. Но надо помнить, что эта память об описываемых событиях более поздняя и ближе нашему времени, чем сама история, когда все это происходило. Мне хочется думать, что женщины из моего рода обладали большей свободой, чем я себе их представляю. В определенные моменты жизни хочется возвращать себе некоторые истории из легенд, чтобы они вдохновляли до конца добиваться свободы выбора перемещения и свободу выбора действий.

Каждый раз думая о прабабушках, которые выходя замуж переезжали в чуждые им места (по своей ли воле?) часто превращаясь то ли в объект торговли, то ли в объект примирения родов, хочется услышать их голос, узнать их имена, чем они предпочитали заниматься, какие песни знали. Их голоса как будто слышны в рассказах и легендах, где они выбирая свободу и убегая от нежелаемой участи, их настигал рок, открывались порталы в другие миры, открывались способности превращаться в других существ.

Так в собранной Марией-Нуглынэт и Григорием Федотовыми историй есть рассказ-түбэлтэ о девушке, которая не хотела покидать родные места и не хотела выходить замуж за сына духа. Тот дух проклял ее и она вместе со своим оленем превратилась в камень. Есть еще другая история, где девушка тоже не захотев выйти замуж за старого купца решила убежать с возлюбленным, но бежать им было негде, весь лес был окружен догоняющими их людьми. И они, чтобы запутать преследующих пели песни несколько суток подряд, параллельно при этом прося духа места забрать их к себе. Так дух места сжалился и превратил их в двух лебедей и теперь их можно заметить прилетающими к озеру, недалеко от места о котором рассказывалось в легенде.

Во всех этих историях главная героиня сама решает свою судьбу. В мире где все еще существуют большие сложные системы под видом «государств» или каких-то других систем, которым только и выгодно поддерживать любое ограничение свободы, чтобы накапливать капитал и выкачивать ресурсы, идея превратиться в камень или уйти в реку/лес/луну кажется не такой плохой. И предполагая какой судьба была у прародительниц, что потом легенды сложились именно таким образом, хочется еще больше тянуться к свободе.

Ол курдук ханна хараҕым түстэ онно тиийэбин, хайа диэки сүрэҕим тэптэ ол диэки барабын. Көҥүллүк сылдьарым миэхэ ийэ өбүгэлэрим элбэҕи үлэлиилэриттэн кыһалҕаларыттан тиийбитэ диэн билинэбин. Сөбүлээбэт үлэлэрин үлэлээн, билбэт дойдуга тиийэн, оҕолоро, эдьиийдэрэ-балыстаара, инилэрэ-биилэрэ, төрөппүттэрэ, тот сырыттынар диэн, итиитик таҥна сырыттыннар диэн, төһөннөн тиистэрин хам тутан, күүстэрин истэригэр мунньан, хара үлэттэн кыбыстыбакка, оскуоланы бүтэрээт аныгыс күнүгэр, бэйэлэр да өссө оҕо буолан, хамнас көрдүү барбыттара. Хамнас көрдүү барбыттара кэлэр кэнчээри көҥүл буоллун диэн, бэйэлэрэ көҥүлгэ тардыһан олох кытаанаҕын тулуйа олорон тиийбиттэрэ.

Маннык курдук күндү бэлэҕи ытыспар ылан баҕар кэнники кэлэр кэнчээригэ тириэрдэ сатыам. Көҥүлбүн харыстаан, туох да «судаарстыба», «тэрилтэ» ымсыыран былдьаабатын гына кыталыгынан сир үрдүнэн көтө-көһө сылдьыам. Талбыт идэбинэн олоруом, талбыт олох майгытынан үлэлиэм-үөрэниэм, талбыт тылбынан саҥарыам. Куба буолбакка, тааска кубулуйбакка, ыйга ытыбакка. ⁴